|
Под Одессой, в светлую, теплую ночь конца августа.
Шли, гуляя, по высоким обрывам над морем. Глядя на его широкую сияющую равнину, начал с шутливой важностью декламировать:
Луна блестит. В такую ночь, как эта…
Она взяла его под руку и продолжала:
В такую ночь
Тревожно шла в траве росистой Тизба…
— Позвольте, позвольте: откуда это вы такая ученая, что даже Шекспира знаете?
— Оттуда же, откуда и вы. Не всегда же была добродетельной супругой и обывательницей богоспасаемого Конотопа. Киевскую гимназию с золотой медалью кончила.
— Ну, знаете, это так давно было…
— Это что же — милые дерзости? Ошибаетесь — всего двенадцать лет.
Он покосился на ее высокую, прямую фигуру, на оживленное лицо в веснушках:
— Правильно. Я еще позавчера, как только с вами познакомился, дал вам лет тридцать. Но это для хохлушки уже старость.
— Оставьте в покое мою старость. И я вовсе не хохлушка, а казачка. Лучше скажите, кто это Тизба, я забыла.
— А черт ее знает. Все равно — дальше что-то чудесное, насколько помню.
Совершенно чудесное:
И тень от льва увидев прежде льва,
Вся ужасом объятая, пустилась
Стремительно бежать…
Он грустно продолжал:
В такую ночь печальная Дидона
Стояла на пустынном берегу…
Она кончила в тон ему:
В такую ночь
Медея шла, в полях сбирая травы
Волшебные, чтоб юность возвратить
Язону-старику…
— Господи, как хорошо! Тень от льва, какая-то Медея, какие-то травы волшебные… И никого нет, кто б полюбил меня!
— А я-то на что?
— Вы циник и прозаик. А мне нужен поэт, Да и не к чему — две недели моего отпуска вот-вот пролетят стрелой а там опять Конотоп!
— Не беда. Хорошо только короткое счастье.
Как сладко спит сияние луны
Здесь на скамье!
То есть не на скамье, а на этом обрыве. Посидим немного, Медея.
— Посидим, Язон…
Свернув с тропинки, сели на пересохшую траву над самым обрывом.
— Что хорошего у вас, Дидона, так это ваш грудной, хохлацкий голос. И потом, вы умница, веселая…
Она сняла с голой ноги татарский башмачок, вытряхивая из него пыль, и пошевелила пальцами продолговатой ступни, до половины темной от загара.
— И нога чудесная. Можно поцеловать?
— Ни в коем случае. В такую ночь печальная Медея… В такую ночь… Ну что это за безобразие, даже не дает договорить…
Возвращались медленно, поздно, когда луна стояла уже совсем низко, золотая вода сумрачно светилась у берега внизу, и было так тихо, что слышны были ее полусонные приливы и отливы.
7 апреля 1949 |
