|
Рассказ, не включавшийся в собрания сочинений
На пароходе, на пути из Палестины в Одессу.
Среди палубных пассажиров — множество русских мужиков и баб, совершивших паломничество в Иерусалим и на Иордань, и, как всегда, в числе их немало тяжко больных «животом». Одну старушку «схватило» еще в Яффе. Жестокая холерина, все ждут — вот-вот умрет. Однако она твердо решила умереть только в Одессе; ей было лет восемьдесят, не менее; мала и слаба была она, как ребенок, смерти ждала даже с радостью; шутка ли — сподобиться умереть тотчас после такого святого подвига! Но вот узнала, что будет брошена в море, если умрет в пути, — и решительно отказалась умирать до прибытия в Одессу. Так всем и сказала:
— Нет, подожду до Одессы.
И так и сделала: перекрестясь, скончалась только тогда, когда услыхала, что входим уже в Одесский порт…
В самом деле, это все не выдумка, а то удивительное самообладание, благочестие, с которым умирали когда-то русские мужики и бабы, то спокойствие, с которым они делали на смертном одре свои последние распоряжения и высказывали уверенность в жизнь будущую.
Только не напрасно ли приписывали такие смерти каким-то особенным свойствам русской души… Вот умирает тоже крестьянка и тоже чуть не столетняя, но во французской деревне, у нас в Провансе. Очевидец рассказывает:
— Elle etait si calme et tranquille que je lui dis en toute simplicite:
— Vous irez au Paradis, ma bonne Julienne.
— Paradis, — me repondit-elle, — ou voulez-vous que j'aille?<1>
1930
<1>
— Она была такая умиротворенная и спокойная, что я ей невольно сказал:
— Вы пойдете в рай, моя дорогая Жюльена.
— Рай, — ответила она, — а куда ж вы хотели, чтобы я пошла? (франц.) |
